Золовке 19 лет, попросила её посидеть с дочкой, надо было съездить в МФЦ. Она была на онлайн обучении, в садике был карантин, у меня выходной, муж, свекровь и мама работали. Обещала ей, что дам денег за помощь. Марину даже уговаривать не пришлось, она сразу и, как мне показалось, с радостью согласилась.

Марина приехала утром. Дочке 6 лет, она в принципе автономная, не грудной ребёнок, за которым глаз да глаз нужен. Чай себе наливает, пьёт холодный, заварку из чайника нальёт, воду из чайника с плиты добавит, сахар положит, вот и чай. Хлеб в нарезке покупаем, в холодильнике всегда колбаса и сыр, их я тоже сразу режу. Бутерброд собрать дочь в состоянии.

Марине пароль от интернета сказала, она со своим ноутбуком приехала. МФЦ далеко, я за две недели записалась, так что выбора особо не было. Марина получается, приехала утром перед парами, дочка была уже позавтраканная. На обед я суп сварила, та же нарезка в холодильнике присутствовала, Марине ничего делать толком не надо было.

Надо отметить, что дочь — цивилизованный ребёнок. Она спокойная, рассудительная, не склонна к пакостям. Бывало, что я её на полчаса или час дома одну оставляла, всё было хорошо.

Поездка в МФЦ заняла у меня 3 часа. В пробку попала, когда домой ехала. Дорога туда, там, обратно, ещё в магазин зашла. Вернулась домой и ужаснулась: по кухне будто Мамай прошёл.

Соль и сахар были рассыпаны, варочная панель была залита маслом, как и рабочий кухонный стол, на полу красовалась смесь из сахара, соли и масла. Какие-то водяные лужи по всей кухне. Всё настолько странно, что сразу было понятно: это точно не дело рук ребёнка.

— Это племянница напакостила! — принялась жаловаться Марина. — Она кричала, я попросила, чтобы она потише себя вела, вот цена тишины.

Дочка, которая стояла рядом, и судя по выражению её лица охреневала не меньше меня, сразу отказалась брать на себя ответственность за бардак:

— Я ничего не трогала!

Путём допроса Марины было выяснено, что красота на кухне её рук дело. Зачем? Чтобы больше не просили. Она-то на другой эффект рассчитывала: что я поверю взрослому человеку, ведь все дети пакостят, и больше к ней никто и никогда не обратится.

— Иди и убирай всё, — сказала я Марине, — и не переживай, ты своего добилась, больше тебя просить не буду.

Марина, тихо матерясь себе под нос, кухню отмыла. Я вычла из оговорённой заранее суммы стоимость соли и сахара, да, такая я мелочная, рассчиталась с золовкой и отправила её нафиг из нашей квартиры.

Мужу, ясное дело, нажаловалась на золовку. Дочку крепко обняла, и сказала, что всегда буду верить, но для профилактики рассказала историю про мальчика, который обманывал взрослых и грозил им волками.

Вроде всё. Мы поняли, что на Марину нельзя рассчитывать даже за деньги.  Ну она сама дура: отказалась бы, раз не хотела, её под дулом пистолета к нам домой никто не тащил. Главное, деньги с удовольствием взяла. Муж лишь пальцем у виска покрутил, что сестра у него неадекватная, а вот свекровь увидела теорию заговора.

По мнению свекрови, бардак на кухне всё-таки дело рук нашей дочери. Ребёнок же, взяла и натворила ерунды. А Марина благородно заступилась за племянницу, взяв вину на себя. И даже наличие чистосердечного признания и явного несоответствия (если бы пакостил ребёнок, то кухня выглядела бы иначе, да и дочка в подобном замечена не была, тем более, 6 лет, не год, когда мир познаётся) не заставила свекровь передумать.

Конечно проще обвинить внучку чёрт знает в чём, нежели дочь в скудоумии. В качестве группы поддержки Марины свекровь намекнула, чтобы мы её не звали сидеть с ребёнком.

— Не хочу, чтобы меня во всех грехах обвинили, случись что, — добавила свекровь.

Не хочет — флаг ей в руки. Не верит — её проблемы. Дочка уже большая, скоро в школу, присмотр не нужен будет. Зато теперь я точно знаю, что никто моего ребёнка не подставит. А без свекрови и золовки в роли нянь переживу. Записано со слов Юли.